Похож ли Далай-Лама на Луну, или Заметки о тибетцах

Приехать на Тибет в летний сезон дождей было отличной идеей. Осадков и туристов там оказалось мало, зато солнца и гор — много. Все располагало к тому, чтобы поближе познакомиться с местной природой, культурой и тибетцами — народом, живущим среди суровой возвышенной красоты.

Содержание
1 Прибытие в Тибет
2 Лхаса
3 Дворец Потала
4 Площадь Баркор
5 В турагентстве
6 Озеро Нам-Цо
7 Шоссе Дружбы
8 Похож ли Далай-Лама на Луну?

Мы приехали в Лхасу на поезде. Едва успели выйти из вагона — поезд спешил на запасный путь. Встретил нас тибетец с плакатом, на котором были написаны наши имена. Радостно улыбаясь, представился — Мимар. Продолжая заразительно улыбаться, Мимар надел каждому из нас белый шарфик на шею — ритуал гостеприимства. Затем он подхватил наш багаж и направился к машине. Солнце, окружённое свитой причудливых облаков, садилось за гору. А мы сели в машину и поехали.

— Мимар на тибетском означает «вторник», а я родился в этот день, — говорил Мимар на ломаном английском. Он что-то рассказывал о Лхасе, пока мы ехали по её улицам.

— А где Потала?

Мимар махнул куда-то рукой:

— Вон там! Но мимо не поедем, мы уже у отеля.

— А жаль.

— Вы увидите Поталу из окна своего номера, — пообещал Мимар.

Поднимаемся в номер и сразу к окну: так и есть! Потала во всей своей красе!

Лхаса находится на высоте 3600 метров над уровнем моря, что дало о себе знать в виде легкого головокружения и слабости, то есть в виде горной болезни.

Первый день для перестраховки мы отдыхали, старались глубоко и ровно дышать и, самое главное, пили много воды, которая уходила из тела крайне быстро хоть в тени, хоть на солнце. Воду приходилось пить литрами, а во время еды выпивать по десятку чашек зелёного чая, который неустанно подливали в ресторане официантки. Его заваривали многократно, подливая кипяток из термоса в чайник, крепость чая при этом оставалась приятно прежней.

Очевидцы утверждают, что тибетские кочевники выпивают по 40 чашек чая с маслом яка за один присест. Мы попробовали, но и чашку этого чая выпить не смогли — вкус специфический.

Из окна нашего номера были видны крыши и внутренние дворики тибетских домов, где «кипела» жизнь местного населения. Во дворе были установлены приспособления для кипячения воды с использованием лучей солнца: два листа железа, загнутые в форме крыльев с прикрученной между ними проволокой для поддержки чайника. Говорят, что на вскипяченной солнцем воде получается отличный чай с маслом яка. А без масла можно?

Дворец Потала — один из главных символов Тибета. Он построен на холме и величественно возвышается над Лхасой. Дворец несколько веков являлся духовно-административным центром страны. Вплоть до 1959 года Потала была резиденцией Далай-Лам, пока власть над Тибетом не отошла Китаю. Нынешний Далай-Лама Тензин Гьяцо живет в северной Индии в Дарамсале. Для тибетцев он — живое воплощение Бога, реинкарнация Бодхисаттвы Сострадания. Уже полвека тибетцы, живущие на Тибете, с ним в разлуке.

В Поталу попасть оказалось непросто. Там особая система допуска. Делаешь заявку и на следующий день, отстояв очередь, получаешь разрешение на посещение дворца. С этим разрешением попадаешь во внутренний двор и поднимаешься на стометровую отметку по широким каменным ступеням под прицелом палящего солнца.

До входа во дворец можно фотографировать всё, внутри дворца — запрещено, и мы попрятали аппараты, настроившись только на созерцание. Из одного зала в другой строго по часовой стрелке, постепенно спускаясь с этажа на этаж, проходят паломники и туристы по внутренним покоям Поталы. По ходу движения чаще всего встречаешь китайские группы, реже — группки иностранцев, еще реже — тибетские семьи.

Именно тибетцы, приходя в Поталу, наполняют стоящие перед священными образами серебряные и золотые лампы маслом яка. Таким образом они поддерживают живой огонь во дворце. Для них Потала не превратилась окончательно в музей, утратив своего хозяина — духовного лидера и наставника тибетцев.

Баркор — главная площадь Лхасы и центр духовной и социальной жизни Тибета. Здесь же расположен известный тибетский храм Джоканг. Храм и площадь окружены двумя плотными кольцами магазинчиков и лотков, в которых тибетцы торгуют религиозными принадлежностями и украшениями. Здесь многолюдно: паломники, туристы, монахи, местные жители. Тибетцы читают мантры, перебирая четки, или крутят молитвенный барабан, оборот которого означает «прочтение» мантры.

Мы решили купить несколько миниатюрных изображений буддийских божеств в одной из лавочек. Выбрали.

— Хау мач?

Торговля здесь ведётся посредством калькулятора. И продавец, улыбаясь, показывает нам цену. Цена неумеренно завышенная. Мы набрали свою цену и показали её продавцу. Тот посмотрел, закатил глаза, назвал нашу цену своим соседям и вместе с ними начал громко смеяться над нашим предложением. Отсмеявшись, он сбрасывает с цены несколько процентов, всем своим видом показывая, что это — только по дружбе. Теперь наш черёд двигаться в цене, что мы и делаем с таким же минимальным шагом. Процесс можно ускорять, если делать вид, что ты собрался уходить. Тогда тебя хватают за рукав и предлагают скидку посерьёзней. Спектакль, разыгрываемый продавцом, чаще всего завершается взаимовыгодной сделкой. Некоторые (чаще женщины) не пользуются своими актерскими талантами. Но зато за руку цепляются так, что не уйдёшь, пока чего-нибудь у них не купишь.

Заказывать машину к озеру Нам-Цо мы пошли в одно из туристических агентств, раскрученное одним незаменимым на Тибете путеводителем. В этом агентстве работают только тибетцы. Благодаря рекламе сюда бесперебойно прибывают иностранцы со всего света с заветной книжечкой в руках. И мы в их числе.

Клиентов, требующих (чётко по путеводителю) разнообразные условия для своих поездок, запросто посылают искать другую турфирму. Во время одного из наших визитов в агентство мы пронаблюдали именно такую сцену. Какой-то иностранец-путешественник, руководствуясь советами всеми любимого путеводителя, требовал заменить ему гида. Тот, мол, с ним резко говорил, показывая машину, на которой они собирались ехать. А собирались они к горе Кайлаш, то есть в путешествие на целых две недели.

Турист (строго по книжке!) кипел от возмущения, а хозяин агентства, явно видевший подобное не в первый раз, лишь сообщал, что тот может забирать деньги и проваливать, потому что нечего на его работников кричать. Туристу, конечно, пришлось успокоиться. А куда деваться? Ведь другого агентства в путеводителе не советуют!

Но нам с водителем и гидом повезло. Вначале мы сдружились с водителем, с которым благополучно съездили к озеру Нам-цо. А на вторую поездку (до границы с Непалом) к нам присоединился гид.

Все отношения с фирмой и её работниками выстраивались только на доверии. Сначала мы отдали им наши паспорта взамен начирканной на клочке бумаги записки, чтобы нам сделали необходимые разрешения. А потом мы заплатили вперёд сразу за всю поездку под такой же «документ». Да и вообще, дороги, по которым мы потом поехали, были такими опасными, что без доверия там никуда.

Раннее утро. Мы едем по горным дорогам к  озеру Нам-цо. Водитель джипа Пурбу — немолодой тибетец, маленького роста, щуплый, но задорный и веселый. Нам он симпатичен, и он не скрывает своего расположения к нам и радости от поездки к озеру.

С хитроватым и улыбчивым прищуром Пурбу посматривает на нас в зеркало заднего обзора и смеётся, когда мы ахаем на крутых и опасных виражах. Просим включить радио, и Пурбу с удовольствием откликается, громко включает музыку и в такт, покачивая головой, подпевает...

— О чем твои песни, Пурбу?

— О любви, — улыбается он в ответ и рассказывает нам о романтической любви героя песни. Мы слегка удивлены, так как привычно было думать, что тибетцы только мантры и распевают. Пурбу в переводе означает «ритуальный кинжал». Да, профессия Пурбу обязывает быть смелым и обострённо внимательным. Пишут, что по таким горным дорогам на Тибете водителями работают люди из кочевых племен, которые не боятся смерти. Пурбу явно родом оттуда. Это подтвердилось позже, когда мы с ним путешествовали по тибетскому серпантину до Непала.

Когда подъём в горы закончился, мы выехали к широкой обзорной площадке, где скопилось немало машин и туристов для осмотра озера с высшей точки перевала. Выходим из машины, и сразу попадаем в объятия сильного ветра и щедрого солнца. Столько сияющего пространства и красоты! А вдали в своем ложе — Нам-цо — «Небесное озеро».

На берегу нас встречают тибетцы с «фотояками», лошадьми, лодчонками из брезента. Бродят тибетки: старушки и женщины с детьми. Подходит старая тибетка, протягивает руку за подаянием, а молодая даёт короткие команды девочке лет пяти, и та, требовательно заглядывая в глаза, дёргает за рукав:

— Памадэ!

Мы угощаем девочку печеньем, орешками. Она охотно берет всё и с серьёзным видом ест. Женщина снова даёт ей какую-то команду, и ребёнок требовательно смотрит на нас, протягивая руку:

— Памадэ?!

Мы догадываемся, что ребенок требует денег. Детям деньги подавать нельзя — таково наше твёрдое убеждение, и мы продолжаем угощать её едой. Она не отказывается, берет всё, что дают, но сердито смотрит. Мы делаем отвлекающий манёвр — фотографируем и затем показываем ей, какая она красавица. Девочка немного смягчилась и ушла.

Нам-цо находится на высоте 4718 м. Сияющий свет, прозрачная вода озера, теплынь, но никто не купается, не загорает. Туристы прячутся от солнца под зонтиками, одеждами, шляпами и очками, а местные жители кутают лица в шарфы, и на руки надевают полуперчатки. Здесь вам не пляжный отдых. Здесь светоносная строгость горних высот.

Ранним утром в день отъезда из Лхасы водитель Пурбу и гид Пемба ждали нас возле машины.

— «Церинг» — это «долгая жизнь», а «Пемба» на тибетском означает «суббота». Я родился в субботу, — так представился нам наш гид — улыбчивый молодой тибетец. Носильщики укладывали багаж в машину, служащие повязали нам белые шарфики — ритуал прощания с отелем.

Впереди нас ждали многочисленные горы, монастыри, встречи и обилие впечатлений. Пемба и Пурбу сопровождали нас вплоть до непальской границы, откуда мы дальше ехали сами на перекладных через Непал в северную Индию.

Наш маршрут лежал по Шоссе Дружбы. Сначала был перевал Камба-ла, с которого открывался картинный вид на скорпионообразное озеро Ямдрок-цо. Смуглые тибетки с ярким румянцем активно предлагали купить столь же яркие украшения из бирюзы, кораллов и других камней.

Потом был Гьянце со священным Кумбумом в «100 000 изображений». Там мы узнали, что статистика не обманывает, и на Тибете действительно низкий уровень преступности. Когда мы отъезжали из отеля, нас догнали его работники и вручили забытый нами фотоаппарат.

В Шигаце мы познакомились с самой высокой в мире статуей Будды Майтрейи и многое узнали о тибетских паломниках. А горная дорога познакомила нас с крестьянином, работавшим на ячменном поле, мельником, в гостях у которого мы присыпались мукой, сделав несколько фото «за работой», жителями горной деревушки. Одна тибетка подошла с ребенком на руках и, смеясь, сказала, что её девочка хочет уехать с нами.

По дороге мы не раз объезжали тибетцев, сидевших на шоссе, безмятежно поедающих свой обед или просто отдыхающих. Наш водитель Пурбу спокойно объезжал сидевших на дороге людей, правда, ещё издали начинал сигналить и делал это без перерыва, пока сидящие на дороге люди не оставались позади. Пемба объяснил нам, что уставшие от работы в поле тибетцы садятся обедать на ровную заасфальтированную дорогу, а поев, они могут здесь же вздремнуть. Им не понятно, почему такая чистая, гладкая и теплая поверхность асфальта предназначена только для проезда машин, а не для людей. В целом, отношение к автомобильным дорогам как к пешеходной дорожке распространено по всему Тибету — тибетцы редко смотрят по сторонам, переходя дорогу. Чтобы избегать несчастных случаев, водителям приходится почти постоянно бибикать, минуя поселения. Наш Пурбу всё время так и делал.

Тингри (высота 4390 м.) — это небольшое поселение окруженное гималайскими пиками. Заезжаем на смотровую площадку, откуда можно увидеть Эверест. Волнуемся. Вершина мира часто скрыта облаками, и Пемба говорит, что не всем Эверест открывает своё лицо. Вокруг горы, пики которых закрыты густой облачностью. На юго-западе висят грозовые тучи — мрачно, но очень эффектно. Пемба с Пурбу спрятались в машине от сильных порывов ветра. Мы не сдаёмся — ждём и, обдуваемые со всех сторон, фотографируем. Подбегает Пемба и, показывая рукой, радостно кричит:

— Там Эверест!

В просвете облаков появилось северное лицо Эвереста...

Кроме созерцания захватывающих горных видов в Тингри, увы, делать больше нечего, даже вкусно поесть нам не удалось. Но кому нужна еда, когда вокруг такие горы!?

Однако вечером едем ужинать в местный «ресторан». Пурбу стучит в запертую дверь. Открывает тибетская девушка. Входим в помещение с низким потолком, в центре стоит печурка-«буржуйка», рядом топливо — корзина с сухим навозом яка. Вдоль стен стоят длинные столы и твёрдые диванчики с тибетскими коврами. У дальней стены старик-тибетец торопливо поднялся из положения лёжа. Теперь он сидит и сонно смотрит на нас. А на соседней от него скамье кто-то спит, не просыпаясь.

— Это какой-то отель? — пытаемся мы пошутить. Пемба невозмутимо объясняет, что это ресторан.

Во время ужина, наблюдаем как официантка, болтающая с нашим водителем, катает маленькие шарики из ячменной муки и чая, тут же их поедая. Затем идет к буржуйке и, наломав сухой навоз на кусочки, забрасывает его в топку. Стряхивает крошки с рук и затем снова катает шарики и отправляет их себе в рот, не помыв рук.

— Может быть, навоз продезинфицирован? Или он сушится на солнце, и это убивает всех паразитов? — гид лишь улыбается нашим вопросам.

Пемба подсел к нам, чтобы уточнить маршрут — завтра самый трудный и завершающий день нашего пути по Шоссе Дружбы.

— Из Непала мы поедем в Дарамсалу к Далай-Ламе. Передать Ему от тебя привет?

Пемба грустно отшучивается:

— Дааа... От одного тибетца... Мне никогда не увидеть Далай-Ламу.

Известно, что на Тибете у тибетцев, особенно живущих в Лхасе, большая проблема получить паспорт, дающий возможность выезда за границу. Кроме того здесь запрещено иметь изображения Далай-Ламы и ввозить его фото.

— У нас на Тибете есть поверье, что один раз в году в полнолуние можно увидеть лицо Далай-Ламы в отражении Луны в воде.

— Ты видел?

— Нет, я не такой везунчик.

— А кто-нибудь вообще видел?

— Конечно! Люди ставят в эту ночь тазики с водой и смотрят на отражение Луны, где может чётко проявиться лицо Далай-Ламы!

И нет сомнений, что это так. Пемба продолжает:

— Люди, которым удаётся выехать с Тибета, приехать в Индию к Далай-Ламе, не могут вымолвить ни слова и только плачут, глядя на него... Хотя о многом хотели спросить. У меня подобные переживания были, когда я в первый раз ездил на гору Кайлаш. У меня не было слов, я просто заплакал.

Мы слушаем и думаем о том, что тибетцы, как мы их увидели — дети своей матери-земли прекрасной и возвышенной, но очень суровой. Они религиозные, простые и весёлые, всегда доброжелательные, но с глубоко затаённой скорбью. А Пемба продолжает свой рассказ, улыбаясь, и глаза его мягко светятся как два ночных озера, в которых отразилась Луна, похожая на Далай-Ламу. Или Далай-Лама, похожий на Луну?

 

Данная статья написана по материалам книги «Альфа Любви»